Украинская звезда современного искусства Жанна Кадырова рассказывает о «легкости» своих инсталляций и объясняет, почему не бойкотирует «Мистецький Арсенал»

Фото: Сергей Ильин

Имя Жанны Кадыровой известно во всех выставочных пространствах Украины, ее многочисленные проекты экспонировались в России, Польше, Италии, Германии, Франции, США и других странах.

В этом году вышел увесистый каталог ее работ. Некоторые из них можно увидеть в октябре на выставке лауреатов премии Малевича в Белостоке (Польша), а в ноябре — в рамках групповой выставки номинантов премии PinchukArtCentre 2013.

Кадырова-классѝк — это, конечно же, кафель. Из него Жанна ваяет бриллианты, огрызки, сантехников и еще бог знает что. И все же этим знаковым, несущим в себе множество смыслов материалом художница не ограничивается. В ход идут самые неожиданные вещи: цемент, вагонка, черепица, асфальт — все это скульптор использует с невероятным мастерством и изобретательностью, создавая все новые трехмерные метафоры к окружающей действительности.

— Жанна, я слышала, ты очень недовольна украинской экспедицией на Венецианскую биеннале этого года. В чем причина?

— Для меня это вообще травма: вот это участие в биеннале. За свои десять с хвостиком лет работы на этом поприще впервые отловила «кайф» сотрудничества с нашим государством. Это просто за гранью добра и зла: раз в два года страна представляет себя на такой мировой площадке, как биеннале, — а у нас все в последний момент. Часть денег за материалы мне до сих пор никто не вернул, билеты для меня и еще двух ассистентов предложили купить самой, в день открытия выселили из отеля. Если честно, когда вернулась, постаралась все это поскорее забыть.

— Между тем многие нахваливают твои инсталляции для украинского павильона.

— Там были «Форма света» и «Памятник памятнику», который находится в Шаргороде (город в Винницкой области, где с 2006‑го проводится биеннале современного искусства «Арт-местечко Шаргород». — «Капитал»). Его раз в десять секунд снимали с четырех сторон на четыре камеры. Потом из этого материала сделали видео и соединили с оригинальным звуком.

Был слышен разговор местных парней, которые сидели на лавочке, общались на своем языке, щедро сдабривая речь нецензурной лексикой. Я ее решила не вырезать, посвятив все крепкие выражения нашему Министерству культуры. Думаю, впервые в истории украинского павильона там прозвучал матюк.

— Как считаешь, насколько допустима ненормативная лексика в искусстве?

— Мы живем в 21‑м веке, и то, что выставки закрывают из‑за голых сисек или надписи с матом, — просто смешно. Если это к месту, по делу — почему бы и нет.

— А сейчас вообще существует цензура в искусстве?

— Конечно: случай с Володей Кузнецовым, чью работу закрасили в «Мистецькому Арсеналі», — лишнее тому доказательство. То, что эта история переросла в большой скандал, просто отлично. О подобных происшествиях нужно говорить, иначе такого будет еще больше.

— Как часто срабатывает твоя самоцензура?

— Мат, который присутствовал у меня в инсталляции, документален: не сама же я его записывала. С телесностью не работаю. Карикатуры на политиков не рисую. Не то что специально обхожу острые углы, просто делаю то, что мне интересно. Тем не менее мои работы никто никогда цензуре не подвергал.

— Собираешься бойкотировать «Мистецький Арсенал»?

— Вообще дурацкая с ним приключилась история, но бойкотировать его не буду. У нас он один такой, к тому же за последние годы закрылось много галерей — ситуация и так достаточно неблагоприятная. То, что делает Заболотная, уважаю: до ее появления «Арсенала» вообще не существовало на карте. Хотя претензий у меня к нему тоже много. Из четырех моих работ, которые там экспонировались, одну уничтожили вообще, а две после биеннале разбили — при том, что одна была уже продана. Какого черта?!

Я даю работу на выставку — не свою, коллекционера, — а мне ее возвращают в кусках. У меня планы на эту работу, она сразу едет на другую выставку. А у них как на монтаж — так двадцать человек, как на демонтаж — так пять. Денег постоянно нет, времени нет, все по‑быстрому. А на самом деле начинать надо с мелочей! Больше без акта приемки-передачи я никому ни одной работы не дам.

— Знаю, что в рамках Московской биеннале современного искусства 20 сентября должна была открыться твоя выставка. Почему этого не произошло?

— Отношения России и Украины испортились, и после трехдневного стояния на границе машину с выставкой просто развернули обратно в Киев.

— Что собиралась выставлять?

— Проект «Толпа», часть которого в прошлом году экспонировалась в PinchukArtCentre. Сейчас я его закончила, и теперь это полный цикл: 40 коллажей из газет со всего мира за символический, «апокалиптический» 2012 год. Газеты помогали собирать все друзья и знакомые, так что география расширилась: там есть издания Австралии, Кубы, Филиппин, Индии, Китая, газета поселкового совета села Кирилловка, «Гривня» из Херсона и т. д. Из каждого номера вырезала фигуры людей и делала коллажи.

— Многие за тебя радуются: перешла на легкий материал — газетку.

— Ну да. А ничего, что каждая стеклянная панель, в которую вложена «газетка», весит больше ста килограммов? Общий вес выставки, которая ехала в Москву, — четыре тонны. Это лишь иллюзия легкости. Или об «Асфальте» Наташа Филоненко (украинский арт-куратор. — «Капитал») мне как‑то говорит: «О, Жанна, классно у тебя проект получился. Вот Ксюша (Ксения Гнилицкая — украинская художница. — «Капитал») рисует месяц эту картину, а ты вырезала кусок треснувшего асфальта, повесила — класс: все просто, по‑быстрому».

А то, что это вырезали пять человек, грузили двадцать, потом мы все это укрепляли эпоксидкой, которая стоит нереальных денег, варили, разбирали и укрепляли стену в PinchukArtCentre, чтобы она выдержала вес работы, все это заводилось по лебедке… И это здóрово, что выглядит как «взял и повесил»: так оно и должно казаться, в этом и прикол.

— Ты как‑то пошутила, что «Асфальт» — твой совместный проект с Виктором Януковичем. Мол, он олицетворяет власть, из-за которой дороги в таком состоянии. С кем из политиков ты еще успела «поработать»?

— Проект «Асфальт» имел продолжение: в марте этого года я его представляла в Galleria Continua (Сан-Джиминьяно, Италия). Выставка называлась Data Extruction, асфальт использовали уже итальянский, из автострады-долгостроя. Вся Италия платит налоги на ее строительство, но есть люди, не заинтересованные в окончании проекта: на нем просто отмывают деньги. И пока в одном месте дорогу строят, в другом она уже приходит в негодность. В общем, мы выставили избранные куски автострады. Так что теперь можно сказать, что у меня был совместный проект с итальянской мафией.

— Кто финансирует реализацию твоих работ? Ведь скульптура, инсталляции — дело довольно дорогое.

— Конечно, дорогое. Частично финансируют организаторы выставок. Иногда у них не хватает средств, и тогда прошу помочь Фонд Владимира Смирнова и Константина Сорокина, с которым сотрудничаю. Это российский фонд, который поддерживает современное искусство: помогает в организации выставок, покупает работы в свою коллекцию.

— Как получилось, что фонд, с которым ты работаешь, именно российский?

— Я в Москве давно тусуюсь, у меня часто там выставки, поэтому многие меня там записывают в русские художники. Но, считаю, это вообще все неважно: как по мне, искусство должно быть интернациональным.

— Тебе больше нравится работать с фондом или с галереями?

— С фондом однозначно комфортнее: он на тебе не собирается зарабатывать. Никогда, если дал денег на продакшн, не будет из тебя потом вить веревки. Фонд заинтересован в том, чтобы я росла как художник, потому что в их коллекции имеются мои работы и, под-держивая меня, они увеличивают стоимость своей коллекции. Абсолютно нормально.

— Тем не менее с галеристами ты тоже работаешь.

— Да, с прошлого года я начала сотрудничать с итальянской Galleria Continua, и мне очень нравится. Продают мои работы и вообще круто работают: ни в Украине, ни в России аналогов просто не существует. У них есть филиалы во Франции и в Китае. Их штат только в Сан-Джиминьяно насчитывает, наверное, человек 30, а по огромному офису можно ездить на велосипеде. У меня есть персональный ассистент, который берет на себя оформление документов, переводы и тому подобную далеко не творческую работу. А я получаю возможность заниматься своим делом — и ценю это.