Время настенное

Фото: Олег Демьяненко

Коллекционер и реставратор антикварных часов Валерий Трипольский о часах с кукушкой, в которых должен был сидеть петух, и о способе избежать уплаты таможенной пошлины при пересылке антикварных часов из Европы.

В детстве я очень любил конструкторы. Мне нравилось, что из маленьких деталей можно собрать что‑то крупное — автомобиль, башенный кран. Видимо, это наследственное: моего деда, Андрея Лавровича Трипольского, после войны наградили коровой за то, что он придумал паровую машину, позволявшую нагревать воду в доме и вращать жернова мельницы.

По образованию я инженер-строитель, но занимаюсь производством мебели. Заинтересовавшись когда‑то реставрацией, я приобрел на рынке свои первые настенные часы марки Le Roi a Paris. Они были в плачевном состоянии. Сначала я отреставрировал корпус (в нем отсутствовало несколько деталей), потом около месяца возился с механизмом. Оказалось, при сборке кто‑то установил шестеренку вверх ногами, поэтому часы и не шли. С тех пор каждый Новый год я вешаю их на стену в гостиной и вся семья встречает праздник под их бой. Эти часы до сих пор мои самые любимые. Они задали рамки моей коллекции: я собираю только те часы, в которых есть деревянные детали. Правда, если встречаются интересные механизмы без использования дерева, скажем, советские часы «Слава» для слепых, я тоже не могу удержаться, чтобы их не купить.

Сейчас у меня около сорока настенных часов, до революции их называли «стенными часами в шкафиках». Дорогие модели назывались регуляторами: они отбивали четверти часа и по ним сверяли остальные домашние часы. Кстати, если дверца шкафика закрыта, звук боя намного богаче: корпус работает как резонатор.

Большую часть своей коллекции я приобрел в антикварных лавках Киева, Львова, Харькова и Сум. Стоимость часов зависит от их состояния, но учтите, что они были дорогими даже когда их только выпустили. Например, напольные часы начала ХХ века запросто могут стоить 16  000 грн. Кстати, те, что пониже (примерно 150 см), называли «бабушками», повыше (около 180 см) — «дедушками». Случается, я меняюсь с коллекционерами, но все же основной источник пополнения коллекции — личные знакомства. Когда я привожу людям новую мебель, всегда спрашиваю, не завалялось ли чего в подвале или на чердаке?

Очень много старинных часов, которые сегодня можно приобрести на украинском рынке, — трофеи, привезенные со Второй мировой. Например, часы марок Gustav Becker и Junghans. Только внешний вид у них зачастую отличается от оригинального — пока их довозили до дома, терялась часть отделки — шишечки и коронки.

Часы производства царской России — большая редкость. В XIX веке российские часовые предприятия из‑за отсутствия специального оборудования сильно отставали от немецких и швейцарских. Известные фабрики братьев Дмитриевых и кустари подмосковного Шарапова делали в основном настенные часы с простыми механизмами, называемые «ходиками». У меня есть часы с гирями фирмы «Калашников и сын» 1897 года выпуска. Они инкрустированы деревом и латунью, резными и выточенными деталями.

Знакомые часто спрашивают, пытался ли я заводить все свои настенные часы одновременно. Да, один раз попробовал, но из‑за жуткой какофонии находиться в комнате было невозможно. Я держу часы разряженными — пружинам ведь уже более 100 лет: в заведенном состоянии они находятся под напряжением, металл стареет. То же касается завода механизма: старинные часы не нужно заводить до упора — достаточно трех-четырех оборотов.

Старым часам требуется уход. Их нужно периодически регулировать, а раз в три-четыре года промывать-смазывать. Мне раз в полгода звонит мужчина, которому я реставрировал часы, доставшиеся ему от отца. Он жалуется — часы не хотят идти, останавливаются. Я объясняю: «Вникни в них, пойми смысл их работы. Если они дороги тебе как память, пусть висят как картина, если же ты хочешь, чтобы они шли, им нужно постоянно уделять время».

Для меня реставрация часов и возвращение их в рабочее состояние — главная цель. Очень расстраиваюсь, когда попадаются экземпляры, починить которые я не могу: в них установлен более сложный маятниковый механизм, ремонт которого без специфического оборудования невозможен.

Однажды мне попались японские настенные часы фирмы Eikesha, сделанные в первой половине прошлого века. Тогда Япония проводила политику экспансионизма, и даже часы японцы красили в цвет хаки. Починить их я смог лишь спустя некоторое время, когда приобрел американские настенные часы. На небольшой бирке внутри корпуса было написано, что они завезены в Японию с целью изучения спроса. Оказалось, японцы тогда просто скопировали американский механизм.

Обычно на реставрацию часов у меня уходит около месяца. В процессе реставрации часы полностью разбираются и дезинфицируются. Химическая обработка нужна, чтобы уничтожить все «живущие» в часах организмы. Многие считают, что если вещь антикварная, она может иметь потрепанный вид и не работать. У меня противоположная позиция, но реставрация — очень хлопотная процедура. Например, у настенных часов есть «болезнь»: когда срывается пружина, у шестеренок часто вылетают зубы. Их можно попытаться отремонтировать, впаивая секторы, но проще достать аналогичный механизм и разобрать его на запчасти.

Реставрируя часы, я всегда стараюсь установить точную дату их производства. Но с этим часто возникают сложности. В очень редких случаях дата указывается на корпусе. У меня есть только одни часы, на обратной стороне циферблата которых значится конкретный год — «1897». Иногда дату приобретения часов ставили хозяева. С западной Украины ко мне попали ходики, на которых отметились все хозяева этих часов. Самая старая дата — 1915 год, самая свежая — 1951‑й.

Приблизительный возраст часов можно определить по особенностям отделки. Если использованы точеные детали и короны, часы произведены до 1890‑1900 годов. Менее вычурный дизайн с коронами означает, что часы выпущены в течение нескольких последующих десятилетий. В начале ХХ века появились так называемые аптечные часы — в России их делали на фабрики Павла Буре. Они висели в зданиях общественного пользования, например в больницах и вокзалах. У меня есть такие. Бывает что в корпусе, сделанном «под старину», обнаруживаешь кварцевый механизм. Заглянешь внутрь и видишь, что маятник совершенно не связан с часовым механизмом — он движется от отдельной батарейки.

Большая часть моей коллекции родом из немецкой провинции Шварцвальд. Считалось, что лучшие настенные и напольные часы делали именно там. Там же были придуманы часы с кукушкой. Правда, изначально на ее месте должен был быть петух, но создать звук «ку‑ка-ре-ку» оказалось сложно и накладно: пришлось бы использовать не два, а четыре свистка, задающих высоту тона. Количество производимых в Шварцвальде моделей было таким значительным, что многим даже не утруждались придумывать названия — на них просто указывали номер патента. Однажды я реставрировал такие безымянные часы, не имея представления о том, как они изначально выглядели — пришлось импровизировать. Потом, буквально недели через две, мне принесли такие же, но целые — и мой вариант оказался очень даже похожим.

Если название фирмы-изготовителя указано, узнать, как часы выглядели, проще простого: на сайтах европейских салонов есть изображения всех выпускавшихся моделей. Это у нас старинные часы в хорошем состоянии — редкость, у них к культурному наследию всегда относились бережнее.

Привезти часы из‑за границы было дорого и сто лет назад, и сейчас: они облагаются большим налогом. В начале ХХ века пошлина на готовые часы в корпусах превышала стоимость некоторых отечественных моделей. Наши предки выкручивались следующим образом — поставляли часы в разобранном виде. Пошлина в таком случае составляла 75 копеек за фунт веса, как за металлический лом. Этот же метод используют современные антиквары: они высылают часы из Европы в разобранном виде.

Некоторые рассматривают коллекционирование антиквариата как выгодное вложение денег — с каждым годом таких вещей становится все меньше, а цена на них — все выше. Но для меня старинные часы — это в первую очередь душа дома. Люди, у которых такие часы висят в доме десятилетиями, не могут без них заснуть, хотя те, кто все время жил в тишине, попадая в такой дом, не могут уснуть из‑за шума часов. Правда, такие неприятные ощущения пропадают уже через три-четыре дня.

Один мой знакомый очень хотел часы с кукушкой, но купив их, выдержал всего одну ночь. И мои родные просят, чтобы по ночам часы не били. Кстати, благодаря бою часов начинаешь больше ценить время, замечаешь, как быстро оно идет, особенно на работе. У меня в мастерской висят часы с боем, и порой кажется, что они все бьют и бьют не переставая. Время действительно летит.